не была рада её видеть.
Была Сара замужем за 27-летним Дэвидом Круком, сыном начальника городской полиции Леонарда Крука, и жила с ним в доме по соседству с домом его отца ( у которого была ещё и двухэтажная вилла). Дэвид и сам служил в полиции под начальством у отца (Леонард в своё время настоял на том, чтобы сын работал с ним). С Сарой Крук-младший вступил в брак "чисто формально", расписавшись с ней у судьи, и всегда носил расписку с собой в кармане рубашки или пиджака. Некоторые из знакомых молодой пары тихо говорили: "Они, того и гляди, разойдутся"...
И это случилось в тот вечер, когда отец Дэвида Леонард пригласил сына и невестку на бал-маскарад на своей вилле. Они танцевали: он - в фуражке и в маске, она - с маской в руке. За ужином на балу Сара выпила очень много вина и под хмельком села в автомобиль. Дэвид, сняв маску и фуражуку, подсел к ней, шутливо говоря: "Я тебя арестовал за вождение в пьяном виде!" Но Сара продолжала вести машину и вскоре направила её к видневшемуся впереди зданию.
Дэвид: - Куда ты правишь?
Сара: - В отель Эсклимон!
Дэвид: - Но это не отель, это настоящий замок! И мы, вообще, не во Франции!
Поздно. Сара остановила машину у насыпи, вышла и с криком "Добро пожаловать в отель Эсклимон!" взбежала на холм - и внутрь замка. Там она села в похожее на трон кресло и заснула мертвецки-пьяным сном. Напрасно Дэвид кричал: "Сара, поедем домой! Нам нельзя здесь оставаться!" Она лишь на миг открыла глаза, и - снова закрыла их и заснула. Дэвид хотел унести жену силой, но на её лицо сверху надвинулась тень.
Дэвид обернулся, но никого уже не увиддел на верхней галерее. Зато услышал топот ног - кто-то торопливо убегал.
- Кто здесь? - закричал Дэвид, взбегая вверх по галерее и выскакивая в коридор. И тутже ему издали ответили зычным тенором: - Кто здесь?
Дэвид решил, что это эхо, и снова спросил "Кто здесь?" Голос опять ответил ему тем же, более громко и резко. Сам не понимая, что делает, Дэвид побежал на звук голоса и в темноте - ни один светильник не горел - с разбегу налетел на что-то большое и тёмное. Тут же кто-то полоснул его сослепу по руке, прорвав когтями рукав рубашки.
- Кто здесь? - вскричало существо тем же самым голосом. - Кто это бродит по моему замку?
Затем обладатель этого голоса зажёг свет, и Дэвид увидел его. При виде хозяина замка - странного и страшного существа с сетью наростов-выступов на лице - молодой человек отшатнулся, вскрикнул и в ужасе бросился бежать к выходу, не смея оглянуться назад. Вслед ему неслось раскатистое "Ха! Ха! Ха!" (хозяину замка почему-то стало смешно).
Севши в машину, Дэвид (всё ещё с волосами дыбом) нажал на "педаль", чтобы умчаться прочь от страшного места. Долго ещё, пока он не отъехал далоко от замка, его преследовал громоподобный смех.
А Сара утром проснулась, встала с кресла и вышла из замка в сад поблизости. Она спокойно проспала всю ночь, не слыша даже того мощного хохота. Но от попойки оправиться всё ещё не могла.
- Доброе утро, девушка, - неожиданно обратился к ней из замка приятный мужской голос.
Так как Сара ещё не совсем оправилась от вчерашней попойки, она не сразу поняла, кто с ней говорит.
Сара: - Доброе утро. Почему ты прячешься и называешь меня девушкой? Это же я, Сара! Сара Монфорте!
Голос: - Так тебя зовут Сара? Сара...Монфорте?
Сара: - Да,м меня зовут Сара Монфорте. Я твоя жена, ты забыл?
- У меня нет жены, - ответил голос. И добавил резче: - И никогда не будет!
Сара: - Странно же ты ведёшь себя, Дэвид!
- А кто такой Дэвид? - спросил голос.
В голове у Сары начало проясняться.
- Кто такой Дэвид? - снова спросил голос. - Не тот ли это парень, что был с тобой здесь ночью?
Тут сознание Сары окончательно прояснилось, и все остатки хмеля рассеялись. Она сошла вниз, к дороге, и ступила прямо в выбоины - следы колёс. Выбоины говорили о том, что ездок стремился убраться как можно скорее и без оглядки. Сара всплеснула руками:
- О Боже! Он уехал! Оставил меня одну!
- Ты вовсе не одна, Сара, - ответил голос из замка. - У тебя есть я.
- Кто вы? - спросила дама, отступив к деревьям. Ей стало немного жутко.
- Хозяин этого замка, - был ответ.
Сара ещё раз оглянулась, чтобы вновь убедиться, что никого рядом нет и голос слышится будто из пустоты.
- Ты, наверное, проголодалась, милая? - продолжал хозяин. - Будь так добра, вернись в мой сад. Тебя ждёт завтрак на траве. Я сам его приготовил.
Сара: - Как - вы сами? Разве у вас нет слуг?
Хозяин: - Ну, что ты, дорогая?! Какие могут быть слуги у такого, как я?
Последние слова он произнёс с особенной грустью. Сара поняла из этого одно: он живёт совсем один и скрывает страшную тайну. Поглощая роскошный завтрак, она не понимала, как он мог и как успел приготовить его до её возвращения.
После завтрака она собралась было войти в замок - и нерешительно застыла на пороге.
- Входи, Сара, - ласково пригласил хозяин, узнавший как-то о её колебяниях. - Входи же, моя крошка, и ничего не бойся.
И Сара вошла, надеясь, что внутри всё же увидит хозяина. Но нет!
Сколько она ни вглядывалась - ни души. Но она понимала, что хозяин тут , рядом - дама даже села в кресло и почувствовала, что хозяин только что в нём сидел (кресло было тёплое) и поспешил скрыться при её приближении.
Это озадачило и обеспокоило Сару. Она вернулась в сад и долго думала: кто же хозяин, почему он прячется и при этом знает, где она была? Почему он осыпает её именами "милая, дорогая", "моя крошка" и тому подобным?
А ночью, в постели, Сара почувствовала, как её тихо накрывают одеялом. Но, оглянувшись, она никого не увидела; зато на полу возле кровати были большие следы. Это было слишком для Сары. Весь сон мигом бежал от неё. Она встала с постели, - вернее, даже вскочила, - выбежала из замка в сад, а из сада отправилась к границе находящегося рядом леса...
Некоторое время дама бродила среди зарослей. В темноте она поцарапалась в кустах, но вернуться не решалась. И вдруг она услышала издалека мощные звуки клавира.
Сара остановилась, ухватившись за наклонный ствол дерева, и прислушалась. Вскоре к звукам клавира присоединился певец. Пел хозяин замка. Некоторое время Сара стояла и слушала.
Она подметила, что у хозяина был прекрасный голос - мощный переливчатый тенор, богатый интонациями. Вскоре дама, не выдержав, подошла прямо к освещённым окнам замка. И только она это сделала, хозяин перестал петь; до неё донёсся его встревоженный голос:
- Я видел, как ты бродишь по лесу. У тебя вся спина в царапинах от колючих кустов. Зачем ты это сделала, моя светлая? Я был вне себя от беспокойства. Ни на минуту не сомкнул глаз.
Сара: - Я тоже не могла сомкнуть глаз. Мне было страшно. Вот вы накрыли меня одеялом, я оборачиваюсь - а на полу только следы. Я пугаюсь, когда слышу голос и не вижу того, кто говорит. Не могли бы вы...выйти ко мне?
Хозяин: - О, нет, нет! Проси о чём угодно, только не это!
Сара: - В том-то и дело, что я прошу вас только об этом, и не о чём больше. Я должна знать, с кем я имею дело - с человеком или с привидением.
Хозяин: - Ради всего святого, дорогая моя Сара, не проси меня о невозможном!
Сара: - Но что, собственно, с вами, - что мешает вам показаться мне?
Хозяин- Уверяю, если ты меня увидишь, ты и света невзвидишь!
Сара: - Почему? Вы покрыты ранами? У вас лицо в шрамах? Если так, то покажитесь мне - я не испугаюсь ваших шрамов.
Хозяин: - О, нет, хуже! Не то и не другое, но гораздо хуже!
Сара (шутливо): - Может, вы человек-невидимка?
Хозяин (в отчаянии): - Если бы я был невидимкой...если бы я мог стать невидимкой... Но в том-то и дело, что я видимый! И потому...я не могу!
Сара тогда решила, что сама разыщет его. Чего бы это ни стоило.
А он между тем действительно видел, что делала и куда убегала Сара. Наполняя водой медный кубок, он загадывал желание увидеть кого-то и что-то - и кубок показывал, как в волшебном зеркале.
На следующее утро хозяин, сам того не желая и не подумавши, помог Саре осуществить её замысел. Он всё-таки вышел к ней в сад, хоть и старался, чтобы она его не видела. Когда Сара села на чашу фонтана без воды и стала расчёсывать свои пышные каштановые волосы, хозяин подошёл к ней сзади и положил на чашу роскошный медальон из золота и аметистов. А удалился он не в замок, как обычно, а в лес.
Этим и воспользовалась Сара, когда оглянулась и не увидела хозяина, зато увидела медальон. План действий у неё созрел мгновенно. Она взяла медальон за цепочку и пошла в лес по хозяйским следам.
Сара: - Огромное вам спасибо, но я возвращаю вам медальон. Я не могу принять столь дорогой подарок.
Хозяин: - Возьми его, Сара! Я дарю его тебе от чистого сердца.
Сара: - Я знаю. Но это стоит минимум несколько миллионов долларов...
Пока Сара говорила, она всё больше приближалась к цели. Наконец она увидела сидящую на бревне тёмную фигуру, похожую на одетого в чёрное грузного мужчину; на его широкую спину и плечи ниспадали длинные пряди волос.
- Вот вы где! - торжествующе воскликнула Сара, перешагивая через бревно. - Возьмите вашу драгоценность...
Хозяин вскочил, но не успел посторониться или отвернуться; он был застигнут врасплох и оказался лицом к лицу с нею. В то же мгновение рука дамы дрогнула, она вскрикнула и выронила медальон.
И не удивительно: хозяин замка напоминал видение из страшного кошмара. На спине его как будто был горб, усеянные кольцами короткие толстые пальцы заканчивались подобием птичьих когтей; полы его чёрного бесформенного плаща развевались, как крылья гигантской летучей мыши; лицо же его было всё в буграх и выступах, будто причудливый герб.
- Сара?! - вскрикнул он. - Сара, я же говорил...
Ответа не последовало. Сара круто повернулась и побежала без оглядки в глубь леса.
- Сара!- взмолился хозяин замка. - Сара, постой! Я не сделаю тебе вреда!
Напрасно он звал: охваченная безумным страхом, дама убегала всё дальше и дальше.
Отбежав довольно далеко от места встречи, она остановилась перевести дух, ухватившись за ствол дерева, и тут услышала топот. Обернувшись, она увидела, что хозяин замка догоняет её.
В ужасе она снова бросилась бежать, делая большие прыжки. Он попытался было снова догнать её, но споткнулся о корни и свалился. Поднявшись, он был вынужден вернуться в замок, так как Сара была уже далеко.
Вернувшись домой, он немедля наполнил водой кубок-зеркало и загадал желание увидеть Сару; та стояла на верху каменной стены в лесу; от страха дама взобралась на эту глыбу высотой с дом, как на ступеньку. Она устала от беготни и явно была голодна, но не допускала и мысли о возвращении к чудовищу; наоборот, - монстр чудился ей при каждом хрусте веток, и она то и дело вздрагивала от страха.
Вот хрустнуло скрюченное дерево у самой стены; это опять-таки напомнило ей монстра, и она в ужасе побежала, забыв, где она, - и полетела вниз.
Уже брезжил закат... Встревоженный хозяин уже не мог более ждать и надеяться, и сам отправился в лес по Сариным следам.
Он нашёл её лежащей без сознания, лицом вниз, у подножия той самой каменной глыбы; осторожно взял её на руки - и в замок. Очнулась Сара уже в постели. Возле кровати стояло кресло.
Она почувствовала, что на ней нет ничего, кроме нижнего белья. Отчасти по приычке, отчасти желая найти своё платье, Сара приподнялась в постели и попробовала встать с неё и пойти. Но её тут же пронзила острая боль во всём теле, и она упала. Через минуту две сильные руки аккуратно подняли её и уложили обратно в кровать.
- Ты сошла с ума, Сара! - услышала она голос над собой. - Зачем ты это делаешь? Может ведь опухоль появится! Я сделаю, конечно, всё, чтобы опухоль опала, но всё же...
Сара обернулась на голос и вскрикнула от ужаса: перед ней сидел хозяин замка.
- Пойми, милая, - сказал он уже гораздо мягче, - ты упала с большой высоты, когда спасалась от меня на руинах языческого храма. Ты ещё далеко не скоро сможешь ходить.
- Сгинь! - закричала Сара. - Сгинь, пропади!
- Сара, - начал он, - пожалуйста, успокойся! Я не сделаю тебе никакого зла. Я буду изо сех сил заботиться о тебе и выхожу тебя так быстро, насколько это возможно. Я уходил совсем ненадолго, - чтобы приготовить тебе мазь и приспособления для неё, а ты...
- Сгинь! - снова закричала Сара. - Изыди, демон!
Хозяин: - Слушай, Сара, ты зря кричишь и зовёшь меня демоном. Я друг тебе. Но я тебя не виню; я знал, что ты до смерти перепугаешься, если увидишь меня; я сам виноват, что я такой... Но об этом - позже, не сейчас...
Он умолк на полуслове, словно не хотел больше говорить об этом. Сара снова преисполнилась интереса к тайне этого странного существа и, подыскивая слова для продолжения разговора, спросила, где её платье.
Хозяин: - Я его порвал.
Сара: - То есть как - порвал?
Хозяин: - Порвал вот этими самыми руками. Твоё платье и так было изорвано ветвями колючих кустов, - ещё с прошлой ночи, когда ты уходила с постели в лес, - и вовсю ползло.
Сара: - Вот как?! А что же мне остаётся одеть?!
Хозяин: - Я могу дать тебе несколько платьев, которые оставила моя служанка Мэри.
Сара: - У тебя всё-таки была служанка... А где она сейчас?
Хозяин: - Она сбежала.
Сара: - Когда сбежала? И почему?
Хозяин: - Об этом я тебе когда-нибудь расскажу. Но не сейчас: ты должна окрепнуть, набраться сил, чтобы выдержать мой рассказ.
Любопытство Сары возросло; но к нему примешивался и страх - перед жутким образом хозяина замка...
А между тем проходили дни, и он подолгу сидел у её ложа, отлучаясь лишь для того, чтобы приготовить лекарственное средство по ведомым ему одному рецептам. Первыми днями Сара при виде него содрогалась от ужаса, но постепенно привыкла и стала меньше бояться. К тому же хозяин замка (который и прежде, с самого первого дня, называл её ласковыми именами) становился всё более нежным и ласковым с ней. Он относился к ней с величайшей добротой, словно старался наверстать всё то, чему мешала уединённость их положения. Не забывал он и о том, чтобы развлечь её, дабы ей не было скучно лежать в постели. Он пел ей баллады собственного сочинения, аккомпанируя себе на клавире, а раз он пригласил днём своих помощниц-фокусниц (помимо науки и музыки, он активно занимался иллюзионизмом) и устроил Саре представление; помощницы, одетые в костюмы индийских дев, склонялись над Сарой, как над рани индийской, и умащивали её благовониями. Сам же хозяин отгородился небесно-голубой ширмой с надписью "Я прошёл всю Вселенную".
Заключительной же частью представления стала левитация: с помощью сделанных им когда-то приспособлений, богато украшенных и называемых им в совокупности "Машиной грёз", хозяин поднимал кровать вместе с Сарой под потолок, как бы в полёте.
Сара не могла надивиться: этакий ангел в обличье страшного демона! И такой талантливый во всех областях, включая его чудесные мази собственного приготовления и приспособления во избежание царапин!
Она помнила, что Дэвид никогда не был особо нежен с ней. Только отец был с ней добр и ласков, - но отец и есть отец, да и то в доме отца мачеха выставляла её "паршивой овцой". А хозяин замка обращался с ней, как с принцессой, - даже более того, как с королевой.
А того Сара не знала, что он потому и обращался к ней с ласковыми именами с самого первого дня, что был в неё влюблён. Она была красивой, стройной, гибкой, с тёмно-каштановой шевелюрой и карими лучистыми глазами, и хозяин едва увидел её у себя в замке в ту первую ночь (когда она спьяну прибежала к нему, как в отель), как моментально влюбился в неё. Не признаваясь в любви на словах, он выражал её своим обхождением с ней - буквально сдувал с неё пылинки. И его огорчало то, что он знает её по имени, а она даже не знает, как его вообще называть. И вот в один из тех дней, когда Сара начала понемногу ходить и сидеть в креслах, он спросил её:
- Скажи мне, дорогая, ты помнишь историю с молодым доктором Рокки Макнилом?
Сара: - Рокки Макнила? Того сумасшедшего? Конечно, помню. Он на весь штат прославился своими страшными машинами, которыми пугал людей. Когда его за запуском очередной машины арестовали и пытались судить, он всё в суде переломал и исчез, и о нём уже два года ни слуху, ни духу.
Хозяин: - Разреши мне рассказать тебе историю Рокки, что с ним сталось за эти годы, кем он был до того...если ты, конечно, хочешь знать.
Сара: - Не то, чтобы очень хочу... Но расскажи мне всё! Я чувствую, что тебе это очень нужно.
И хозяин замка начал:
- Семья шотландских дворян из клана Макнил, чьим потомком и был Рокки, переехала в Штаты в конце 19-го века. Свой родовой замок они разобрали, как говорится, по кирпичику, перевезли в Америку и заново отстроили на американской земле. Как оказалось, с замком переехал в Америку и призрак - дух самого первого его владельца. Присутствие призрака далеко не сразу сказалось на Макнилах, но всё-таки сказалось - об этом потом ... Мать Рокки, Маргарет Макнил, считавшая себя шотландкой, а не американкой (хотя со времени иммиграции её предков прошло не меньше двух поколений) и предпочитавшая именоваться "леди Макнил", в своё время подпортила свою репутацию замужеством за Вудро Джеймсом. Этот уголовник-байкер, сбежавший из тюрьмы, соблазнил молодую женщину и уговорил её с ним обвенчаться, но после венчания он вскоре бросил её, оставив ей часть своей коллекции мотоциклов да не родившегося ещё сына в утробе.
Впрочем, эта история с байкером ничуть не смутила леди Маргарет; она постаралась дать всё их общему ребёнку, когда он родился - не только любовь, заботу и отличное образование, но и фамилию его блудного отца вместе со своей фамилией. Потому мальчику и дали имя Рокуэлл Джеймс Макнил, или попросту - Рокки. С воспитанием малыша, его матери немало помогала их служанка вдова Мэри Лэнс - весёлая толстушка, на которую жизнь без мужа, казалось, не наложила отпечатка.
У Рокки с самого детства обнаружились большие способности к науке, музыке и рисунку - в частности, к зарисовке технических приборов и прочих подобных вещей (позже зарисовки техники приобрели у него вид черчения настоящих чертежей того, что ему предстояло сделать, - предстояло, как он уже тогда был в том уверен). Он быстро поглощал физику, механику и тому подобное, и в 21 год получил от своего учителя профессора Гринвуда звание доктора наук.
Роботехника стала главной профессией Рокки Макнила, но и музыкой он занимался весьма активно; он играл на всех видах клавишных и на гитаре, а также сам сочинял и пел баллады и шейки. Были у молодого доктора и поклонницы: этими поклонницами были дочери подруг его матери, слушавшие его игру на музыкальных инструментах. Он же был вежлив и галантен со всеми ними, но предпочтения ни одной из них не отдавал. Мэри Лэнс была теперь не только экономкой и бывшей няней - она стала ассистенткой молодого учёного. И была этим очень довольна, так как любила своего молодого хозяина, как сына (хоть у неё и было четверо своих детей). Женщина и представить не могла, что вскоре её жизнь в качестве ассистентки "мастера Рокки" превратится в кошмар. Не знал того, конечно, и сам Рокки.
Увы! Всего через два года после получения диссертации Рокки лишился всего (кроме замка) - и любящей матери, и друзей, и - что было всего страшнее - ума!
Через несколько дней после того, как Рокки исполнилось 23 года, он проснулся ночью от отчаянного женского крика. Прямо в пижаме молодой человек выбежал по одному из коридоров к выходу и увидел страшное зрелище. Женщина - то была его мать! - пыталась отбиться, в неравной борьбе, от здоровенного детины с татуировками на шее, лбу и руках, который тряс её за плечи и осыпал какими-то угрозами. Бедному Рокки из обрывков "разговора" послышалось, что речь идёт о нём: "...учёным его сделала...", "...за то, что мне его не отдала..." , и так далее.
Молодой человек поспешил выскочить из замка во двор, но было поздно: перед ним уже лежало лицом вниз тело его матери, которую злодей ударил сзади кинжалом в шею. Это был не кто иной, как Вудро Джеймс - тот самый беглый преступник, отец Рокки.
Конечно, Рокки разразился душераздирающими криками: - Нет, мама, нет!!!

При звуке голоса сына кровожадный Вудро обернулся, чтобы заколоть кинжалом и его. Но началась гроза, молния ударила прямо в Вудро - и убила преступника на месте...
Сара была бледна,как полотно, слушая этот страшный рассказ.
- А потом, - продолжал хозяин замка, - бедный юноша опустился на колени подле тела матери и несколько часов просидел так, не обращая внимание на поливавший его дождь; казалось, он ощущал только один-единстввенный дождь - дождь из глаз. Рокки долго и отчаянно рыдал над телом матери, время от времени повторяя сквозь слёзы клятву никогда не жениться. "Я ни за что на свеет не вступлю в брак," - повторял он, - "никогда не свяжу себя этими чёртовыми узами после того, к чему тебя привело твоё замужество, о, мама!"
Потом, по истечении этих часов, его душераздирающий плач перешёл в такой же хохот - хохот сумасшедшего.
Так доктор Рокки Макнил и сошёл с ума. Причём его душевная болезнь протекла в двух приступах.
Первый приступ сопровождался постояным чувством голода, не поддававшегося утолению. Теперь Рокки, ещё недавно малоежка, ел и ел целыми днями. Сидя за столом и небрежно рисуя одной рукой чертежи роботов, он другой рукой то и дело под носил ко рту булку или гамбургер из стоявшей перед ним миски. Съедая не менее 10 обедов в день, он тем не менее не мог почувствовать себя сытым.
Он делал совсем незначительные перерывы между трапезами, когда мылся, брился, переодевался и т.п. Тем не менее ему чуть ли не ежечасно мерещилось, что он умирает от голода. Всякий раз, когда Рокки смотрел на себя в зеркало, он видел в нём себя костлявым, с выпирающими рёбрами (хотя на самом деле у него уже выпирал живот). Даже ночью парень просыпался от приступов голода, - тогда он ходил в калдовку Мэри и отнимал у неё пироги.
Как-то раз Мэри всё же проснулась от шума и скрипа дверок, зашла в кладовку и там увидела Рокки, уплетающего за обе щеки большой кусок пирога и держащего ещё один в кулаке. Это её поразило.
- Что же это, мастер Рокки?! - вскрикнула она. - Посреди ночи...
- А тебе-то что?! - сердито буркнул Рокки в ответ.
- Как - что? Целый день , да ещё ночью - - это не доведёт вас до добра. Я вас вырастила, сэр, и забочусь о вашем здоровье!
- Если ты и впрямь заботишься о моём здоровье, то не допускай, чтобы я умер от голода! Я вижу в зеркале, как я таю на глазах...
- Это вы-то умираете с голоду?! Вы-то таете на глазах?! Да вы же сильно прибавили в весе! Целый день едите без перрыва, почти не давая челюстям отдых, и ещё ночью желаете пировать!
- А ты сама разве мало ешь? - насмешливо переспросил Рокки. И добавил уже резко: - Слушай, Мэри, - не учи меня жить, как ребёнка!
- Уж вы меня простите мастер Рокки, если я вас и вправду учу, - отвечала Мэри, - но при таком оьбразе жизни легко заработать несварение желудка или что похуже...
- Замолчи, Мэри, если не хочешь, чтобы я выгнал тебя! - огрызнулся молодой человек. - И вообще, если хочешь знать, пироги - это лакомство для господ, а не для слуг!
Он выпалил это с такой злостью, что Мэри испугалась и немедленно повиновалась. Она вообще не ожидала подобного обращения со стороны молодого хозяина, - ведь ранее он относился к ней, как к другу, а не как к служанке.
А Рокки после её ухода набрал себе полную пригоршню пирогов из её шкафа, набил ими большую миску и приступил к ночной пирушке.
Предсказание Мэри сбылось: он действительно заболел и проболел три дня. Во время болезни он вёл себя так хорошо, что старушка понадеялась на выздоровление хозяина от помешательства. Но этого не случилось.
Прошёл у Рокки только первый приступ - он уже не ел непрерывно, ночные пирушки прекратились, исчезли и голодные видения в зеркале. Но он превратился буквально в большой шар - будто вместо одного Рокки Макнила стало два.
Мэри, напротив, стала очень худой и бледной. Хозяин со служанкой поменялись фигурами: когда он толстел, она таяла как свечка. Большую часть еды он брал по-прежнему себе, а ей доставались практически объедки. Волосы Мэри, недавно каштановые с проседью, стали совсем седыми. Не осталось следа и от её былой весёлости - остался один страх.
У её хозяина , видевшего теперь себя в зеркале таким, какой он есть, начался теперь новый, буйный приступ безумия. Теперь он вообразил себя величайшим на свете, величайшим строителем величайших роботов. Он застаил служанку ассистировать себя при проекте огромного клыкастого робота на колёсах. Увидев её страх перед будущим монстром, он разразился хохотом, от которого у Мэри ещё пуще застыла кровь в жилах.
Разумеется, в сердце Мэри поселился страх не только перед механическими монстрами, но и перед самим безумным хозяином. Он постоянно кричал на бедную Мэри и топал на неё ногами. Вдобавок он считал теперь служанку своей собственностью, вроде мебели.
Раз Мэри позвонила её младшая дочь Кристин. Беспокоясь за мать, с которой она долго не могла связаться, она рассспросила её о её житье-бытье. И Мэри Лэнс, женщина прямая и честная, не способная лгать даже ради спасения жизни, была рада поделиться с дочерью своей печалью; к тому же она осталась в замке совершенно одна с хозяином-психом: другие слуги сбежали ещё раньше, при первом приступе его безумия. И старушка рассказла Кристин всю правду до конца.
К несчастью, пока Мэри говорила, её хозяин всё время стоял под дверями и слушал. Он пришёл в страшную ярость, ворвался в комнату, где находилась Мэри, вырвал у неё из рук трубку вместе с теелефоном и швырнул аппарат на пол. Вскоре от телефона остался лишь ворох деталей.
- Ох... - только и смогла произнести перепуганная Мэри.
- Будь ты проклята! - завопил Рокки и потряс старушку за плечи. - Какого чёрта ты звонила и жаловалась на меня?!
- Клянусь вам, сэр, что не я звонила, - а мне звонили! - Мэри была ни жива, ни мертва от страха.
- Да, рассказывай! - издевательски крикнул безумец.
- Ещё раз клянусь, что звонила не я, это мне дочка позвонила! Я ни в чём не виновата...
- Слушать ничего не хочу! Отныне у меня не будет телефона, чтобы ты не могла больше звонить и жаловаться на меня!
Тогда Мэри стала умолять его отпустить её в гости к дочери и к маленькой внучке Полли - дочке Кристин; хозяин ей отвечал, что не позволит - ещё остаться у них насовсем надумает; когда же Мэри заикнулась о письмах, Рокки ответил, что сразу отправит их в камин.
- Я всё равно уйду от вас! - вскричала Мэри с нежданным пылом - Я больше не могу терпеть! Я увольняюсь и прошу у вас расчёта!
- Расчёта?! - рявкнул безумец. - Так вот тебе расчёт - вот и вот!
И он дал служанке оплеуху. Она вскрикнула, пошатнулась и упала на диван, а он дал ей ещё две оплеухи да ещё и в нос, после чего ушёл, заливаясь оглушительным смехом. Бедняга Мэри с разбитым носом и синяками под глазами осталась лежать лицом вниз на испачканном покрывале, тихо бормоча: "О Господи, за что?!"
На следующее утро хозяин услал побитую служанку за покупками. Едва Мэри переступила порог магазина, как бывшая там молодая женщина в спортивном костюме бросилась к ней с криком "Мама!"
- Кристин, доченька! - вскрикнула, в свою очередь, Мэри. Через минутку мать и дочь обнялись.
- Ой, мама, что же это?! - вскричала Кристин, взглянув пристальнее в лицо матери после первых минут радости и увидяв синяки и запёкшуюся кровь. - Он бил тебя?!
- Ой, дочка, это было ужасно! - плача, отвечала пожилая женщина. - И это после того, как я попросилась навестить тебя, а когда он отказал, захотела уволиться... Это он сделал, когда я заикнулась о расчёте...а телефон он разбил... Если бы вы с Питером забрали меня из замка... Я не могу больше житьв этом аду, не могу!
- Конечно, мы заберём тебя, мама! - горячо воскликнула Кристин. - А на твоего хозяина мы подадим в суд!
И тут хозяин объявился сам, недовольный долгим отсутсвием служанки.
- Ты где пропадаешь, старая кляча?! - крикнул он на Мэри. - Я убью тебя, если ты не вернёшься!
- Не смей трогать мою мать, скотина! - с жаром крикнула Кристин.
- Ты... ты... - прошипел Рокки, свирепо вращая и сверкая глазами; на губах у него выступила пена, и он выкрикнул: - Да я придушу вас обеих!
- Ты нас и пальцем не тронешь, понятно?! - крикнула Кристин в ответ. - Я на тебя в суд подам, изверг, скотина откормленная!
- Да-да, подавайте! Я вас на части разорву... живьём съем!
- Нет! Ты не посмееешь подойти к нам ни на шаг!
- Постойте! - подал голос пожилой кассир. - Почему вы отвечаете ему, мадам? Разве вы не видите, что этот человек ненормальный?!
- Ах, ненормальный?! - отвечала Кристин. - Тем лучше - я его в психушку отправлю!
- Да-да, в психушку! - опять завопил Рокки. - Я вам покажу - в психушку! Я вас сам отправлю... я вас!
- Закрой сейчас же рот, бандит! - крикнула ему Кристин, прижимая к груди свою мать.
- Я ещё раз говорю вам, мэм, - снова вмешался кассир, - что вступать в спор с сумасшедшим бессмысленно.
В конце концов Мэри всё же была вынуждена вернуться в замок вместе с хозяином-психом. Она тряслась от страха, что он сейчас опять её ударит. Но он даже не поглядел на неё и, пока она раскладывала продукты, молча занялся сборкой механизмов...
Разумеется, Мэри не оставила мысли уйти от него и переехать к дочери и внучке. На следующий же вечер, оставшись одна в комнате, она начала собирать свои вещи. Но хозяин следил за каждым шагом Мэри и застукал её за подготовкой к побегу.
Немедленно взбесившись, он свалил её на пол, а затем опрокинул свой клавесин. Сделав это, Рокки сам тут же принялся его чинить, требуя у с трудом поднявшейся на ноги Мэри подавать ему инструменты.
Вскоре после этого за Мэри приехали дочь и зять. Но Рокки подслушал в дверях магазина, что они собираются её забрать, и подготовился к их приходу: он огородил свой замок проволокой под переменным током. Каждый раз, когда Кристин и её муж Питер Фелтон пытались перешагнуть через проволоку, заряд тока оказывался сильнее, и они были вынуждены отступить и уйти ни с чем.
Как раз в это время Рокки закончил работу над своим клыкастым роботом и , словно из тщательно продуманной мести, решил запустить его в действие в саду семейситва Фелтон. Он направил колёсного гиганта именно туда.
Немая, но очень развитая малышка Полли, дочка Кристин и внучка Мэри, - в это время весело гоняла мяч. Внезапно послышался зловещий скрежет, и робот въехал в сад Фелтонов на всех парах. И поехал прямо на девочку.
- Полли, милая, ко мне! - в ужасе закричала Кристин, увидев приближающееся механическое чудище с огромными клыками и руками-клещами.
Но малышка продолжала весело играть, не обращая внимания на грозную махину. Тогда Кристин кинулась наперерез роботу, схватила дочку и бросилась на ступеньки крыльца, где и легла, обнимая девочку.
Тут Питер и крикнул жене и дочери из окна: - Надо вызвать полицию!
- А чем поможет полиция? - дрожащим голосом спросила Кристин.
- Тем, что задержит того, кто управляет роботом! Я догадываюсь, кто им управляет, и мы заявим на него заодно и за твою маму!
Дело было сделано: подняли на ноги полицию. Но поймать сумасшедшего механика с поличным не удалось.
Рокки действительно управлял своей машиной с помощью специального пульта с двумя антеннами. Но когда полицейская машина направилась в его сторону, безумец швырнул пульт на землю (у него имелись запасные такие пульты, которые он делал сам) и умчался прочь на своём мотоцикле. Догнать его не сумели, и он благополучно вернулся к себе в замок; вскоре другие происшествия, сходные, отвлекли внимание полицейских от Мэри Лэнс и семейства Фелтон.
Остановиться Рокки не мог, в его больном мозгу появлялись всё новые идеи нелепо-страшных конструкций, и он в немыслимо короткие сроки плодил одно механическое чудище за другим. Среди них были и гигантские привидения с моторами, с воем налетающие на прохожих на улицах. Каждый раз вызывали полицию, и каждый раз Рокки удавалось ускользнуть. Он прокололся лишь один раз - во время запуска своего последнего чудовища, имеющего вид гигантской летучей мыши-вампира.
В тот вечер одна девочка лет двенадцати, мирно спавшая в своей постели, проснулась от ослепительного белого света, который был ярче молнии и хлынул ей через окно прямо в глаза.
Девочка выбежала в сад, как была, в пижаме и в тапочках, - и сразу увидела, откуда этот белый огонь.
Это был огонь из глаз гигантской механической летучей мыши; монстр, в чьи глаза были встроены мощные лазерные лампы, пролетал невысоко над землёй, под ветвями садовых деревьев.
От ужаса бедная девочка зашаталась и повалилась без сознания на траву вниз лицом. Когла её нашли и снова уложили в постель, её... лихорадило, и она непрепывно стучала зубами.
Родители девочки, конечно, сразу догадались, кто мог сделать такого монстра, - доктор Рокки Макнил уже был печально известен во всём округе. Пока мать хлопотала над дочкой, отец вызывал полицию.
На сей раз полицейским удалось захватить Рокки, управлявшего чудовищем с помощью пульта, и прямо на месте надеть на него наручники...
Сара была бледна и дрожала, слушая всё это, - хоть и знала историю с роботами доктора Макнила вообще и с его "летучей мышью", в частности.
Хозяин продолжал свой рассказ: - Рокки был предан суду. Но едва лишь прокурор начал "Доктор Рокки Макнил, 26 лет от роду, обвиняется...", - как Рокки с пеной у рта начал вопить: "Думаете, я буду сидеть?! Нет, это вы будете сидеть! На сковородке! Я вашу девчонку под соусом съем! Я пришёл из космоса, я вас всех спалю небесным огнём! В огне будете гореть, понятно?!" - кричал он, опрокидывая и ломая мебель, включая стол самого судьи. - "Вы все прокляты! Прокляты! Вместе со мной!"
В ответ на эти выходки судья только и ответил: "Бесполезно его судить, он невменяем". А когда мать больной девочки заикнулась о психушке, судья ответил, что это дело врачей, а не полиции и не суда. Короче, он попросту отпустил безумца домой.
Рокки только этого и надо было. Он сел на свой "Харли-Дэвидсон" и покатил обратно к себе в замок.
- Эй, Мэри! Открой ворота! - крикнул он, подъезжая.
- Неужто вы сбежали из зала суда, мастер Рокки? - выполняя приказание, спросила Мэри.
- Замолчи, Мэри! - ответил Рокки. - Ещё один подобный вопрос - сторицей оплеух надаю!
Кому же, как не Мэри, было знать, что это не пустые угрозы?! Она и так боялась его каждым нервом и трепетала каждой жилкой, едва он приближался к ней. В тот же вечер, за ужином, Рокки вдруг заявил:
- Эх, Мэри, плохо же ты кормишь меня! Пойло какое-то готовишь!
- Это вас-то я плохо кормлю?! - вскричала Мэри. - Да я вам всю свою плоть и кровь отдала!
Это была правда. Как-никак, Мэри доставались жалкие крохи, а лучшие куски и вообще львиную долю брал себе её хозяин; она же так боялась его, что не осмеливалась просить большего.
Услышав слова служанки, Рокки в бешенстве вскочил из-за стола и ринулся к ней с поднятыми кулаками.
- Повтори, что ты сказала! - гаркнул он.
- Я... ничего... - пробормотала Мэри, дрожа как лист.
- "Ничего!" Не лги мне, я слышал твой намёк, и ты заплатишь мне за него раз и навсегда! - и он высоко поднял руку, готовясь опутить кулак на голову старушки.
- О, нет! - взмолилась Мэри, падая на колени. - Ради всего святого, не убивайте меня!
- Ты уже отжила свой век! - ответил ей Рокки с жуткой усмешкой. - Старая кляча, отслужившая своё! Ха-ха-ха!
- Вспомните, сэр, я вынянчила вас! Я вас растила, как родного сына!
- Какой я тебе сын, старая ты кляча?! Ты меня оскорбила, и ты заплатишь мне за оскорбление! - и он снова занёс руку для удара.
Но в этот миг маленькая летучая мышь сорвалась с потолочного светильника, подлетела к самому кулаку безумца и укусила его прямо в сгиб пальцев. Лицо Рокки дико исказилось; от боли он так душераздирающе завопил, что если бы было кому, его бы услышали в самых дальних покоях замка. Мэри, вставшая на ноги и отступившая к дверям, будто совсем забыла об угрожавшей ей опасности и сказала:
- Вы ранены, сэр... Могу ли я чем-нибудь помочь?
- Уйди с глаз долой!!! - взвизгнул Рокки. - Пошла прочь, и чтобы я тебя не видел!!!!
Мэри поспешно вышла.
Однако боль в сгибе пальцев была такой невыносимой, что Рокки, не переставая кричать и стонать, сам начал искать бинты и попытался обработать рану самостоятельно. Но стоило ему лишь наложить повязку, как она распалась на мелкие частицы. Лицо молодого человека снова исказилось, теперь уже от страха. Он рухнул всей своей тяжестью на кровать и так и пролежал остаток ночи без сознания.
Когда Рокки пришёл в себя, утреннее солнце уже вовсю светило в окна комнаты. В дверь тут же постучали. "Кто там?" - спросил он.
- Доброе утро, сэр. Это я, Мэри, - последовал ответ. - Я принесла вам завтрак.
- Доброе утро, Мэри, - неожиданно для себя приветливо ответил Рокки. Он не понимал, что с ним случилось, - а это к нему просто-напросто вернулся разум.
Он даже подбодрил служанку: - Входи же, дорогая Мэри, и ничего не бойся!
И Мэри вошла... Но едва она это сделала, как поднос выпал из её дрожащих рук, вся еда посыпалась на пол, а сама она вскрикнула, выскочила из комнаты как ошпаренная и обратилась в паническое бегство. Несмотря на свои весьма немолодые годы, она убежала из замка стремглав, не взяв с собой никаких вещей.
Поражённый Рокки хотел было спросить, что случилось, но тут его взгляд упал на большое зеркало от пола до потолка. В нём-то он и получил ответ.
При взгляде на своё отражение парень отскочил в сторону с проворством, неожиданным для такого толстяка. Гримасы боли и страха застыли и расплылись на его лице, превpaтившись в толстую узловатую сеть бугров и выступов разной величины; от раны на друке не осталось и следа, зато на пальцах обеих рук выросли когти. Всё вместе придавало молодому человеку зловещее сходство с ящером. Чтобы убедиться, что это превращение реально, ему достаточно было лишь взглянуть вблизи на свои когтистые руки.
Теперь-то он прекрасно понял, почему сбежала Мэри - он и сам перепугался, увидев это страшное чудовище в зеркале. И этим чудовищем был он сам!
Хорошо понял Рокки, за что и почему был обращён в чудовище. Он вспомнил всё, что было до этого самого утра; ведь он же вёл себя как настоящее чудовище в человеческом обличье! А за подлинно чудовищный поступок, который он намеревался совершить минувшей ночью, его и обратил в чудовище дух его предков. Призрак вселился для передачи своих чар в летучую мышь, избрав зверька своим живым оружием.
Что оставалось теперь делать заколдованному Рокки? У него больше не было ни телефона, ни слуг; но, по счастью, он сохранил связь с прежними своими помощниками по фокусам. Вечерами, когда он надеялся, что никто его не увидит во мраке, он выезжал на мотоцикле к ближайшей телефонной будке и вызывал их. Причём не всегда ему удавалось проехать незамеченным, - как-то раз ночной полицейский патруль погнался за подозрительным мотоциклистом в чёрной мантии и с развевающимися волосами на непокрытой голове. Еле-еле он спасся в своём замке.
Но он не позволял помощникам приближаться к себе и тем более оставаться жить в замке; он заранее приготовлял им плату золотыми монетами из сокровищницы, которые им оставалось лишь переводить в доллары; приказы отдавал с помощью ранее сделанных им замаскированных голосовых трубок, позволяющих говорить через много стен и создающих при этом эффект, будто собеседник совсем рядом; если же он сомневался в том, всё ли они привезли и сделали, у него было на этот счёт своё средство...

Далее он всё делал сам - сам научился и готовить себе разные блюда; для него, как для учёного, смешивающего химические элементы, не составило большого труда научиться смешивать и пищевые ингредиенты в нужных пропорциях. Помощники, возможно, и хотели бы остаться жить и работать у него насовсем, - да он не хотел, поскольку ни в коем разе не желал пугать людей своим видом. Поэтому он был абсолютно одинок - единственное живое существо в огромном и пустом дворце. Лишь призрак, заколдовавший его и вернувший ему разум, не давал ему повторно сойти с ума. Так прошло около двух лет. И вот однажды ночью он увидел в холле, в одном из своих любимых кресел спящую девушку.
В первый момент он решил, что это небесное видение - настолько неожиданно было её появление, настолько она была красива; стройная и гибкая, с пушистыми тёмно-каштановыми волосами, вьющимися крупными кольцами и спадающими ниже поясницы. На щеках её играл яркий румянец, а всё лицо напоминало старинный итальянский портрет. Белое вечернее платье ночной гостьи также напомнило Рокки ангельскую ризу.
Дрожь пробегала по всему его телу, пока он её рассматривал; когда же девушка открыла свои большие карие бархатные глаза с длинными ресницами, его словно обожгло изнутри.
Да, Рокки ещё долго любовался бы этим очаровательным образом, если бы его не отвлёк своим окриком ещё один ночной гость - парень с чёрными как уголь волосами и синими глазами, который ещё долго гнался за хозяином замка по тёмному коридору, темнота которого на сей раз не оказалась спасительной. Позже, в ту же самую ночь, Рокки столкнулся с этим молодым человеком в этом самом коридоре, и сослепу вонзил когти в его руку...включил свет, желая узнать, что за непорядок...перепуганный парень закричал и обратился в бегство... После бегства парня хозяином замка на какое-то время овладел нервный смех, но вскоре он забыл о мужчине и думал уже только о прекрасной женщине.
Утром он нашёл ночную гостью ещё более прекрасной, чем накануне ночью; ему захотелось сказать ей что-то ласковое... Не желая пугать её своим видом, он заговорил с ней так, как говорил с помощниками - по замаскированным голосовым трубкам...
Сара терпеливо дослушала хозяина замка до этого самого места, где у него перехватило дыхание и он прервал свою повесть; тогда она воскликнула:
- Этого не может быть!
- Может - не может, но так оно и есть, - печально откликнулся хозяин замка. - Наверное, теперь тебе не хочется ни видеть меня, ни слышать моего голоса. А потому я тебя на время оставлю в покое.
И он вышел из комнаты, оставив Сару в глубокой задумчивости...
На следующее утро Сара окончательно собралась с мыслями. Теперь её завтрак был приготовлен и сервирован на столе. Она села за стол. Вскоре к ней присоединился хозяин замка и пожелал ей доброго утра. И она ласково ответила: - Здравствуй, Рокки.
- Скажи мне, дорогая Сара... - он начал и тут же запнулся... - Ты очень сердишься на меня... возможно даже ненавидишь меня после моего рассказа?..
- Вовсе нет, Рокки! - поспешно ответила Сара. - Я же знаю, что ты не злой и не жестокий! Ты был попросту безумен, не более того. Безумие - страшная вещь, от которой никто не застрахован, - тем более в таких собстоятельствах, какие были у тебя в ночь после твоего 23-летия. Всякий на твоём месте лишился бы рассудка; и я бы также его лишилась. Ты вообще достаточно наказан за прошлое; с чего же мне тебя корить, когда меня волнует не то, каким ты был, но каков ты сейчас...
Рокки: - Правда?
Сара: - Правда. Тем добром, что ты сделал для меня, ты искупил всё зло, которое невольно причинил Мэри и другим. Я должна не осуждать - благодарить тебя. За то, как ты ухаживал за мной и за то, что ты был так добр ко мне самого первого дня.
Тут она добавила: - А теперь, Рокки, поведай мне: как ты знал в тот самый первый день,где я была? Что я уходила в лесную заросль, или сходила вниз к дороге и так далее - как ты это видел, когда сам прятался от меня?
Рокки: - А ты поверишь мне, моя звёздочка? Я видел тебя в настоящем волшебном зеркале. Да, моя радость, в волшебном зеркале. Вот моё зеркало и, если хочешь, я научу тебя им пользоваться.
Он достал медный кубок незатейливого вида, наполнил его свежей водой и поднёс его Саре: - Нужно лишь загадать желание, кого ты хочешь увидеть - и ты увидишь его в зеркале вод. Хочешь увидеть, например, Дэвида, именем которого ты меня тогда называла?
Сара: - Потому что я была пьяна в стельку. Но я не против глянуть, как поживает этот негодяй, и вспоминает ли он обо мне.
И кубок показал Дэвида вместе с его отцом Леонардом. Последний в этот момент спросил сына: - А как же Сара?
- О, нет, нет, папа! - отвечал Дэвид, протягивая отцу руку с царапинами от Роккиных когтей. - Не говори мне ничего о той ночи, даже в виде намёка! О, нет!
- Вот как! - сказала тогда Сара. - О, Дэвид, Дэвид! Одно я могу верно сказать: ты - подлый трус!
Тут её взгляд внезапно коснулся бумажки на прикаминном столике. То был их с Дэвидом брачный документ. Всегда Дэвид с излишней гордостью носил его в кармане рубашки либо пиджака; но в ночь своего бегства из замка, перед тем как броситься в погоню за его таинственным хозяином, он неожиданно выложил бумагу на столик перед камином в холле. С тех пор ни хозяин замка, ни Сара не oбращали на эту бумагу внимания - да и не могли, при сложившихся ранее обстоятельствах.
Теперь же Сара тихо подошла к камину с этой бумажкой в руках, и бросила её в огонь со словами:
- Дэвид Крук, ты мне больше не муж!
Вскоре после этого Сара поправилась совсем. Теперь она гуляла по дворцовом саду вместе с Рокки. Во время одной из этих прогулок они присели отдохнуть на траве у фонтана, и Сара взяла белую ленту, сказала "Давай я тебе волосы заплету", и ловко зачесала длинные волосы Рокки в хвост.
Затем Рокки пригласил её в большую библиотеку своего замка. Сара спускалась туда по лестнице, прижимая к груди букет собранных в саду цветов и с цветами, вплетёнными в волосы вместо заколок. Рокки читал ей вслух, а она вкладывала цветочки ему в книгу вместо закладок.
Но прошло немного времени после этих светлых дней - и Сара затосковала. Отдыхая на траве в парке вместе с хозяином замка, она то и дело вскакивала, отбегала подальше и смотрела куда-то вдаль. Хоть Рокки и не знал точной причины, он понимал, что её что-то гнетёт; он стал ещё нежнее и деликатнее, но не решался расспрашивать свою гостью.
Но вскоре Сара сама решила во всём признаться.
- Рокки, ты не мог бы... - робко начала она и запнулась.
Рокки: - Что, моя дорогая, моя прелесть?
Сара: - Рокки, ты не мог бы отпустить меня навестить отца? Бедный папа не видел и не слышал меня уже несколько месяцев и, наверное, считает меня погибшей.
- Конечно, дорогая, - ответил Рокки. - Ты обязательно навестишь своего отца, а потом... -тут голос его дрогнул.- ...когда ты вернёшься?
- Не знаю, - сказала Сара. - Возможно, я вообще не смогу вернуться.
- Не сможешь вернуться... - повторил Рокки, чувствуя, как что-то оборвалось у него в груди. - Но почему, милая?
Сара: - Мало ли что может случиться... Может, я попадусь на глаза Дэвиду, и он заберёт меня к себе, и я уже не смогу от него избавиться, и...
Рокки: - Постой, - но ведь ты сожгла ваш брачный документ...
Сара: - Сжеть-то я его сожгла, но узнай это Дэвид, он ни за что не признает это законным расторжением брака. Скорее всего, он будет следить за каждым моим шагом, дабы я не убежала ещё в какой-нибудь замок... Поэтому может быть и так, Рокки, что мы больше не увидимся. Но я никогда тебя не забуду.
Тогда Рокки встал, вошёл к себе в замок и вскоре вернулся с кубком в руках.
- Возьми его себе, Сара, - сказал он, - пусть это будет мой прощальный подарок тебе.
Сара: - Кубок? Но ведь он тебе самому нужен!
Рокки: - Нет, он мне совсем не нужен. Пожалуйста, милая моя Сара, прими кубок желания от меня в дар, очень прошу тебя! Ты всегда сумеешь им воспользоваться, когда захочешь вспомнить обо мне...
Голос его дрожал, когда он произносил эти слова, дрожала и рука его, когда он передавал Саре кубок.
- Возьми ещё вот это, мой цветочек, - добавил Рокки, извлекая из глубин своей чёрной мантии две золотые монеты. - Вот этот золотой послужит тебе платой за дорогу, которая увезёт тебя... - он всхлипнул, но тут же сделал над собой усилие и сдержал рыдание, - а второй... второй золотой послужит тебе обратным билетом, если ты всё-таки решишь вернуться, и... Благословляю тот день, когда я встретил тебя!..
Сара поблагодарила Рокки за всё, бережно связала монеты и кубок в самодельный узелок-мешочек и, помахав на прощание рукой, сошла по склону холма вниз, к дороге. Увидев стоявшее там такси, она помахала водителю.
Таксист удивился, увидев здесь, в этом обычно безлюдном месте у насыпного холма с большим дубом у подножия молодую красивую женщину в странном старомодном платье со шнуровкой. Он опустил перед ней лобовое стекло, а она достала из узелка свой золотой "билет" на дорогу и протянула ему. Таксист посмотрел, потрогал, - монета самая что ни на есть настоящая и ценная, пригласил Сару сесть и повёз её к месту назначения.
Рокки тем временем вернулся домой и стал у окна, глядя вслед своей бесценной гостье, которую так любил. Ком, застрявший у него в горле с той самой минуты, когда Сара сказала "Возможно, я не смогу вернуться", всё более расходился. Только что с ним была его первая и единственная любовь, единственая его отрада, светлая улыбка, на миг озарившая жизнь этого некогда безумного, всеми покинутого грешника, - Сара Монфорте; она была лучом света, освещавшим ему эти мрачные стены, в которых он был принуждён жить. Нынче же она ушла от него, повторив дважды, что более к нему не вернётся; луч скрылся, и снова всё погрузилось во мрак; он снова был одинок, ужасно одинок - единственная живая душа в пустом дворце, который, казалось, давил на него всей громадой. Всё время, пока видна была фигурка Сары, Рокки, предаваясь этим размышлениям, изо всех сил сдерживал себя, словно боясь быть услышанным; когда же она скрылась за холмом совсем, он отошёл от окна, и всё, что за это время наболело у него на сердце, мигом прорвалось наружу. Он ничком опустился в кресло и отчаянно зарыдал.
А Саре не повезло: из-за проволочек, вызванных переводом таксистом монеты в долларовую сумму, она приехала в свой городок поздно вечером и постучалась в отчий дом, когда её отец уже спал. Открыла ей мачеха, которая встретила ещё ещё менее дружелюбно, чем обычно.
- Привет, Сара! - насмешливо сказала Луиза. - Вот ведь ты какая: где-то скрываешься чуть ли не полгода, и вдруг являешься, словно с неба сваливаешься! Да ещё в такой поздний час!
Сара, ожидавшая тёплой встречи с отцом, а не такого вот приёма, несколько растерялась.
- Прости меня, Луиза, если потревожила, - помедлив, сказала она мачехе, - но я пришла не спорить с тобой, а повидаться с отцом.
- Ах, девочка моя, - съязвила Луиза, - неудачное же ты время выбрала для своего визита! Кстати, откуда на тебе это платье, и что за узел у тебя в руках?
- Прошу тебя, Луиза, пeрестань, - взмолилась Сара, - я всего лишь хочу видеть папу, по которому я так соскучилась...
Тут из спальни донёсся голос Алекса:
- Луиза, никак Сара приехала?..
- Cпи, Алекс, - сурово сказала Луиза. - Я не позволю тебе вставать среди ночи. А тебе, Сара, и вовсе не следовало приезжать.
Этот ледяной приём со злыми насмешками произвёл самое тяжёлое впечатление на Сару. И она прежде всего подумала тогда о Рокки: как он там без неё?!
Она немедленно уединилась в своей бывшей детской, наполнила кубок водой из вазочки с цветами и загадала желание увидеть хозяина замка.
Тот безутешно рыдал, сидя всё также в кресле; его широкая грудь и плечи сотрясались от неудержимого плача; изо рта вылетали непрерывные громкие стоны, а крупные слёзы лились из воспалённых глаз потоками; вся его мантия уже промокла от слёз; от воспоминаний о Сариных словах "Мы больше не увидимся" он задыхался, и горло у него сжималось.
Глядя на него, Сара почувствовала, что у неё разрывается сердце и она сейчас сама расплачется. Ей стало так стыдно, как никогда в жизни, - как она могла сказать ТАКОЕ, наговорить ему столько необдуманно-жестоких слов, лишая его малейшей надежды?! Нет, они увидятся - сегодня, сейчас! К тому же, увидеться с отцом ей так и не дали; и Сара уже вовсю размышляла вслух: - Я еду обратно к Рокки...
Однако Луиза услышала эти душераздирающие рыдания через незапертую Сарину дверь и вскоре вошла к падчерице, надеясь обнаружить у той плачущего мужчину как минимум под кроватью. И очень удивилась, не обнаружив никого, кроме самой Сары, сидящей в кресле и глядящей в кубок с водой.
- Эй, Сара, что это значит? - спросила Луиза, подходя. И стоило ей только приблизиться, как она сразу же увидела в зеркале вод ТОГО,КТО ПЛАЧЕТ.
- Боже, какое страшилище! - вскричала Луиза, не веря своим глазам. - Так вот почему тебя так долго не было, Сара: он держал тебя в заточении!
- Нет и нет! - вскричала, в свою очередь, уязвлённая её словами Сара. - Рокки был и остаётся моим лучшим другом!
Луиза: - "Лучший друг", ха-ха-ха! Скажу тебе сразу же, Сара: ты дура! Более того: ты полоумная! Ты ополоумела от страха,в котором продержал тебя этот монстр. И как только ты сумела убежать?! Давай сюда кубок, я снесу его в полицию?
Сара вздрогнула и побледнела: - В полицию? Зачем?
Луиза: - Если бы рядом был полигон, я снесла бы твой кубок солдатам. Но ближайший полигон всё же за тридевять земель от нас, потому я и обращаюсь к славным полицейским нашего городка.
Сара ещё больше побледнела: - Так, значит...
Луиза: - Верно, Сара! Чудовище должно быть уничтожено, и я бы попросила об этом солдат, не будь они так далеко. А так я попрошу полицейских.
Сара: - Ради Бога, Луиза, не делай этого!
Луиза: - Тихо, Сара, спокойно! Я стараюсь для твоего же блага, Если монстра не убить, он и тебя вновь пленит, и ещё многих девиц в своём замке заточит! Давай сюда этот сосуд!
Сара: - Луиза, пожалуйста, не трогай кубок!
Тогда Луиза силой выхватила кубок из Сариных рук, расплескав воду, и направилась к двери.
- Луиза, ради всего святого, верни мне кубок! - крикнула Сара мачехе; та лишь холодно ответила: - Ты сама не понимаешь, что ты говоришь!
Сара: - Я сейчас же поеду к нему и предупрежу его!
Луиза: - Кого? Монстра? Будь спокойна, никуда ты не поедешь! Мне по праву причитается премия за указание местонахождения упыря, похищащего женщин, и я не собираюсь лишаться премии из-за какой-то запуганной дуры - тебя!
С этими словами она, держа в одной руке кубок, в другую взяла ключ и дважды повернула его в замке, запирая падчерицу. Сделав это, Луиза прямо в ночной рубашке, сменив лишь тапки на выходные туфли, отправилась в полицейское отделение.
Несмотря на поздний час, полицейские (в том числе и оба Крука - отец и сын) сидели на своих постах.
- Здравствуй, Дэвид, - сказала Луиза, входя, - здравствуйте, мистер Леонард. Я пришла сообщить вам, почему от нашей Сары так долго не было ни слуху, ни духу.
Леонард: - Дэвид что-то такое говорил про замок и про какое-то странное существо, а дальше - ни слова; и ни намёка на это слышать ни желал, как я ни старался.
Луиза: - Странное существо - это монстр, державший её всё это время в заточении.
- Монстр? - удивился другой полицейский, кторый не знал эту историю.
Луиза: - Ну да, монстр. А если вы мне не верите, я вам его покажу. Смотрите.
Она подошла к раковине подле дверей, наполнила кубок до краёв водой, аккуратно поднесла сосуд обратно к столу и, поставив его перед полицейскими, сказала: - Ну-ка, кубок, покажи мне монстра.
Кубок и показал.
Стражи порядка были ошеломлены. Дэвид был весь в холодном поту и бледнее своего платка, глядя на чудище, следы когтей которого остались на его руке.
Леонард, кое-что знавший об этом из сбивчивых слов сына, овладел собой первым: - Да, это тот самый монстр, который и Дэвида в ту ночь полоснул по руке. Луиза, насколько он опасен?
Луиза: - Дкмаю, что этот монстр очень опасен. Он похищает женщин и наверняка сосёт их кровь. Сара чудом от него спаслась, но прибежала такая перепуганная, что начала защищать страшилище, едва не убившее её; и наверняка она будет далеко не первой его жертвой.
Леонард: - Значит, страшилище должно быть ликвидировано немедленно. Ты помнишь дорогу, Дэвид?
Дэвид: - Да уж, хорошо помню.
Леонард: - Так ты будешь показывать дорогу.
Сказано - сделано. В путь отправилась вся полиция под руководством обоих Круков. Крук-старший был начальником, Крук-младщий - приоводником-гидом.
Часть полицейских отправилась в путь на вертолётах, так как весть о "кровососущем страшилище" облетела несколько городков штата, и их полиция присоединилась к охоте на чудовище. Отряд, ведомый Круками, потихоньку шёл пешком. Другие полицейские выехали на машинах.
А Сара? Она всё это время не находила себе места. Ещё раз убедившись, что дверь ей не открыть, молодая женщина какое-то время простояла в тревожном размышлении. Мало того, что её сердце по-прежнему грызла совесть за слова "не смогу вернуться" и "более не увидимся", мало того, что у неё отобрали подарённый ей кубок, - она ещё должна быть причиной гибели своего благодетеля! Недавно ещё она боялась, что он умрёт от слёз, - теперь же ему грозит смерть от пуль! И Луиза, которая не знала Рокки, которую он не знал и не мог сделать ей ничего дурного, - тем не менее не задумалась оболгать его, назвать "кровососущим упырём" и "похитителем женщин", и пошла призывать полицейских уничтожить его как "общественно опасное чудовище!" И всё ради какой-то премии, на которую она рассчитывает! Нет, не получит она никакой премии, потому что Рокки будет жить! Он будет предупреждён о приближении ликвидаторов в полицейской форме и спасён!
Вместе с тем, она убедилась в главном: ею движет уже не признательность и не искупление вины за сказанное, а любовь! Она любит не Дэвида, как ей до сих пор казалось, а Рокки! Она любит последнего любовью такой же горячей и сильной любовью, как и его любовь к ней! Подобно той красавице из сказки, она полюбила хозяина замка, - страшного и отвратительного с виду, с буграми-наростами на лице и когтистыми лапами, - ТАКИМ, КАКОЙ ОН ЕСТЬ.
И она, Сара, придёт ему на помощь через окно, раз дверь ей открыть не дано! Заткнув за пояс изрядно отощавший узелок (в нём осталась только одна монета - "обратный билет" Рокки), взобралась на стул, встала одной ногой на подоконник и начала открывать оконные рамы. Не без труда выбравшись из окна и кое-как ухитрившись не потерять равновесие, дама бегом пустилась в путь.
Добежав до обочины дороги, она остановилась перевести дух и, к своему радостному удивлению, увидела такси. За рулём сидел всё тот же таксист в шляпе, который привёз её. Отчаянно размахивая руками, пока он не отъехал подальше, дама крикнула ему:
- Стойте! Пожалуйста, отвезите меня к тому самому насыпному холму с дубом! Я вам заплачу, - она развязала узелок и протянула ему свой золотой, - а перевести её в зелёненькие вы после успеете! Мне надо срочно!
- Постойте, мисс, я вас не понимаю... - пробормотал удивлённый водитель, - вроде не так давно вы просили меня увезти вас оттуда, а теперь вам снова надо туда, да ещё срочно... - тут он прищёлкнул пальцами и весело добавил: - Ничего, для такой красотки я готов сделать всё!
Он плутовато улыбнулся, произнося эти слова. Но, - ничто человеческое не чуждо, - его также растрогал её жалобный, красноречиво взывающий о помощи взгляд.
Взяв монету, он посадил Сару в свою машитну и на этот раз без проволочек довёз её до места назначения. Дама пропросила высадить себя у подножия холма; таксист выполнил её просьбу и укатил, не слушая её благодарностей.
Тогда Сара быстро взбежала вверх по склону, подошла вплотную к окнам замка и прислушалась к доносящимся оттуда звукам. Плача и рыданий она больше не слышала, но до неё явственно донёсся звук другого рода - звон бьющегося стекла.
Дело было так. Незадолго до возвращения Сары Рокки вдруг перестал рыдать, словно устав от слёз и стонов; встал с кресла; взял обломок подсвечника вместо трости, так как чувствовал разбитость во всём теле и нетвёрдо стоял на ногах; пошёл бродить по одному из коридоров, где он некогда столкнулся с Дэвидом и где стены были усеяны зеркалами. И сразу же увидел в самом большом зеркале свою страшную морду в похожих на лишаи буграх и со щитком на лбу; и свои руки-лапы с когтями. Это окончательно расшатало его и без того расшатанные нервы, а также придало ему небывалый прилив физических сил. В бешенстве он принялся колотить своей палкой по этому зеркалу, затем по второму, третьему, четвёртому, нанося удар за ударом.
Так он и перебил все зеркала в галерее - ни одного целого не оставил.
Но прилив сил от этой вспышки был лишь кратковременным; к нему вернулось его раздавденное состояние; сам он вернулся в свои покои, сел в кресло и снова разрыдался.
Тогда Сара решила: хватит прислушиваться, пора действовать! Она осторожно прокралась к двери. Открыла её. Ещё осторожнее вступила в коридор, усеянный осколками множества битых зеркал. Затем побежала быстрее лани, перескакивая через осколки зеркал и не касаясь ногами ни единого стёклышка; казалось, её несли вдоль галереи какие-то невидимые крылья.
Миновав зеркальную галерею, Сара ещё убыстрила шаг; её длинные волосы взметнулись над головой пышным фонтаном, а юбка платья ещё больше раздулась.
Наконец она добралась ддо открытых стеклянных дверей, ведущих в комнату в конце двух смежных коридоров, и остановилась на пороге.
Рокки там и был. Когда Сара была на полпути к порогу комнаты, он всё ещё плакал, но услышав шаги, смолк, пересел поближе к клавиру и начал вглядываться в прикриплённый к его крышке кинетоскоп. Точно: женский силуэт, показавшийся в поле действия прибора, всё более приближался. А через минуту-другую сама Сара подбежала к нему.
Он сразу ощутил прилив острой радости:
- Сара, милая моя Сара, ты здесь?! Ты вернулась ко мне?!
Сара: - Да, дорогой мой Рокки. Я вернулась к тебе, чтобы более с тобой не расставаться.
Рокки: - Хотя я так тосковал по тебе, так плакал, в душе я всё же знал, что ты вернёшься, и не верил, что навсегда покинут своим ангелом; если бы ты и вправду оставила меня насовсем, я бы умер с горя.
Сара: - Рокки, ты не должен слишком сильно радоваться, - и вот почему: во-первых, мне не удалось встретиться с папой; во-вторых, у меня отобрали кубок...
- Плевать мне на этот кубок, - поспешно перебил Рокки, - главное, что ты здесь, со мной!
- Боюсь, что плевать на кубок нельзя, - серьёзно сказала Сара. - Луиза, моя мачеха, как отобрала у меня кубок, так и понесла его прямо в полицию. Теперь она рассказывает полицейским, как ты, мол, держал меня в неволе, как ты якобы сосал мою кровь, - и они приедут, чтобы уничтожить тебя как опасное чудовище. Наверняка и пули захватят, как против вампира, серебряные.
- Когда ещё ко мне приедут, -- беспечно отвечал Рокки, - а сейчас я хочу отпраздновать твоё возвращение!
Как он буквально только что сходил с ума от горя, исходя слезами при мысли, что никогда более не увидит самое дорогое и близкое ему существо, Сару Монфорте, - так он сейчас безмерно радовался, что она снова с ним. Глаза его всё ещё были полны слёз, но теперь то были слёзы счастья.
- Не думаю, что сейчас время праздновать, - сказла ему Сара, - но всё же...подними меня на качелях своей "Машины грёз"!
Она сдалась потому, что на самом деле тоже была рада их встрече; и она села на диван-кровать с резными боковыми спинками и с возвышением в задней.
А он тогда...
Повернул один из рычагов своего многогранного фокусного устройства, сообщающегося с клавиром...статуэтки-лошадки с зеркальным фонарём над ними
завертелись по кругу, и вскоре сидящая на диване Сара вознеслась над апаратом и многочисленными подсвечниками вверх, почти к самому потолку.
- А теперь, Рокки, - попросила она уже сверху, - спой мне одну из своих баллад.
Рокки не заставил себя просить. Сара не только слушала его, - она вовсю ему подпевала. Всё, - и кубок, и Луиза, и полиция, - было на время забыто.
А полицейские тем временем уже входили в его замок через многочисленные чёрные ходы, разглядывая в пути затейливые украшения галерей, - в каждом коридоре нет-нет да и попадалось что-нибудь необычное. Один из них, с бородкой клинышком и с ружьём за плечами, обследовал с фонариком роскошную люстру на длиннющей "ножке", а его товарищ в соседней галерее - резной чугунный стул.

Но вскоре Леонард, Дэвид и остальные подали им знаки, и они пошли дальше вместе со всем отрядом. Вот они уже подошли к ведущей вниз лестнице и начали спускаться, скрываясь в тени массивной колонны...
Конечно, эта колонна и другие подобные ей скрывали также и хозяина замка от них, а не только их от него; но его мощный тенор и почти такое же звучное сопрано Сары не могли не быть услышаны.
- Насколько мне известно, тут никто не живёт, кроме самого хозяина, - пробормотал Леонард. - Значит, это он и поёт, - поёт перед лицом опасности...
- Вот бы все так делали, - вставил тот, который ещё недавно рассматривал люстру в коридоре. - Но, мистер Крук, он явно не один: ему подпевает...
Он не успел сказать "женщина": Сара заметила полицейских, перестала петь и тревожно посмотрела на Рокки. Тот всё сразу понял. Умолкнув, в свою очередь, он повернул друой рычаг своего иллюзионного устройства. Иллюзия сразу окончилась. Диван довольно резко соскользнул, накренившись, на пол. Сара вскрикнула и сделала порывистое движение вперёд.
Cocкочив с ложа, она бросилась бежать большими прыжками, опрокидывая светильники и прочие украшения, Рокки последовал за ней (путь же полицейских отклонился немного в сторону). Свернув в одну из боковых галерей, оба остановились перевести дух. Во время этой остановки Сара горячо воскликнула: - Ни за что не дам им убить тебя, мой милый Рокки, пусть лучше они убьют меня! Ты мне помог, я помогу тебе и спасу тебя!
Тут полицейские и обнаружили их по отзвукам их голосов... Но Сара заметила их ещё раньше: - Они идут!
- Дай мне руку, Сара, - просто ответил Рокки. Сара осторожно вложила свою ручку в его руку с когтистыми пальцами, и они ринулись к выходу в конце галереи.
На бегу Рокки вдруг скинул свою мокрую мантию. Одеяние птицей пролетело в воздухе, и ветер унёс его в дальний конец коридора. Противоположный выходу.
Да, Рокки мог передвигаться удивительно быстро для своей тучной комплеции, и он опередил Сару на выходе из замка.
Но было поздно: Леонард Крук и начальник полиции соседнего городка уже приказали оцепить замок, и по следующему их приказу были развешаны заградительные ленты "Не пересекать". Поэтому Рокки был встречен вооружённым отрядом сразу же, как только выбежал наружу. Он смело стал лицом к лицу с Леонардом и Дэвидом, и те направили на него дула своих пистолетов, а полицейский с бородкой клинышком - винтовку; они уже хотели открыть огонь, но тут и Сара выскочила во двор и попыталась заслонить собой хозяина замка, хотя он был намного её массивнее. Затем она крикнула:
- Нет! Ради Бога, не убивайте его! Он не опасен!
В первый момент стражи порядка были ошеломлены; затем Леонард спросил:
- Что с тобой Сара? Что ты здесь делаешь в такой поздний час?
Сара: - Я пришла спасти моего лучшего друга и покровителя, которого вы хотите уничтожить безо всяких на то оснований!
Леонард: - Луиза была права, говоря нам, что ты обезумела от страха; иначе ты не явилась бы посреди ночи сюда, в этот самый замок, в котором тебя держали в тяжком плену, и защищать его хозяина-вампира!
Capa: - Oн никaкoй нe вaмпиp! Я могу представить, что Луиза вам наговорила, думая получить за открытие замка с чудовищем пачку долларов... Но я знаю хозяина этого дворца как свои пять пальцев, и повторяю: он совершенно безобиден!
Леонард: - Я тебя прекрасно понимаю, Сара - чудовище наверняка не раз угрожало тебе своими когтями, и ты от ужаса потеряла голову - вот и бежишь на ночь глядя защищать своего мучителя; отойди, моя девочка, и дай мне убить его; мы потом предоставим тебе психологическую помощь...
Сара: - Я в своём уме более, чем когда-либо! Я не позволю вам убить моего друга, моего... а если вы мне не верите и вам так хочется убить его, - убейте тогда и меня с ним вместе!
С этими словами Сара стала лицом к Рокки и обняла его за плечи, готовясь разделить с ним его судьбу. Тогда Дэвид вставил: - Ты настолько обезумела от страха, что лезешь к монстру в объятия?!
- Я люблю его! - крикнула в ответ Сара.
Леонард: - Бедная Сара! Что тебе пришлось пережить в его замке, раз уж ты...
Сара: - Я вправду люблю его! Люблю, как никого в жизни не любила!
Тем временем и Рокки обнял её за плечи; тогда Леонард, Дэвид и все остальные полицейские замерли, ожидая, что в нежное тело женщины вот-вот вонзятся когти чудовища. Но вместо этого...
- Смотрите! - вдруг воскликнул один из полицейских.
Когти на руках у чудовища вдруг начали словно втягиваться в невидимые подушечки. На одном пальце за другим шла замена когтей ногтями.
Вскоре на всех пальцах хозяина замка появились нормальные ногти, а бугры и выступы начали стекать с его лица, подобно подтаявшим льдинкам.
Надлобный выступ-щиток, слегка нависавший над его макушкой, распался на три разновеликие части, которые распались, в свою очередь; затем они разлетелись брызгами в стороны; вскоре и все остальные лицевые наросты отвалились и пропали подобно остаткам льда, и вместо страшной морды чудища потрясённый отряд увидел круглое пухлое лицо молодого человека лет двадцати восьми.
- Рассказать - так никто не поверит... - пробормотал полицейский в бакенбардах. - Сказка о Красавице и Чудовище... на наших глазах...
- Смотрите! - воскликнул он, снова посветив фонарём и переходя от одного изумления к другому. - Это же доктор Рокки Макнил!
- Он самый! - подтвердили его товарищи.
Между тем ни Саре, ни Рокки не было больше дела до поднявшейся вокруг них шумихи: они были заняты только друг другом. Рокки, ничего не знавший о том, что снимет с него заклятие, и потому не верящий своему счастью, сперва внимательно посмотрел на свои руки, а затем - в сияющие глаза Сары. По понятным причином он до сих пор не делал откровенного признания в любви; теперь же словно электрический ток прошёл между ними обоими; шепнув друг другу несколько слов, они обменялись первым долгим поцелуем.

А Дэвид? Тот больше не думал о том, что Рокки только что был чудовищем; впечатление от чуда уступило место ревности, и Дэвид смотрел теперь на Рокки исключительно как на соперника, которого разглядывал с отвращением: разве он похож на прекрасного принца?! 28-летний Рокки был примерно одинакового роста с ним, с Дэвидом, - но вот в обхвате... Потребовалось бы около двух таких Дэвидов Круков, чтобы составить одного Рокки Макнила. Если бы, думал Дэвид, - если бы при этом большом круглом животе, длинных русых волосах, небрежно стелющихся по плечам, и бычьей шее его соперник был красив лицом! Но и лицо Рокки не показалось Дэвиду привлекательным: черты - неправильные и немного резкие; красиво очерченный рот, небольшой нос между круглых щёк и зелёные пронзительные глаза, способные гореть грозным огнём. Дэвида охватило такое чувство уязвлённого самолюбия, которое было бы уязвлено не больше, если бы Сара променяла его на соперника постройнее. Oн выxвaтил пиcтoлeт и нaпpaвил eгo дyлo нa влюблённыx:
- Пpeкpaтитe, a нe тo я cтpeляю!
Сара испуганно вздрогнула, зато Рокки покраснел от гнева; в нём вновь заиграла его горячая кровь, и он хотел тут же броситься с кулаками на Дэвида.
Но Сара удержала его: - Не надо, Рокки: я прошу тебя дать мне самой объясниться с Дэвидом! Я хоть и недолго, а всё же пожила с ним - потому я и хотела бы поговорить с ним...
Дэвид воспользовался уступчивостью Рокки и прошипел, стиснув Сару за плечо: - Да, Сара, мы с тобой поговорим, и поговорим серьёзно! С какой стати ты целуешься с этой волосатой глыбой мяса, а?! Кажется, ты всё ещё моя жена!
Сара резко выпрямилась и воскликнула: - Слушай, Дэвид, - во-первых, не смей так говорить о Рокки; во-вторых, ты ошибаешься: я тебе больше не жена!
Дэвид: - Как так - "не жена"?! А брачный документ?!
И он начал рыться у себя в карманах в поисках заветной бумаги.
- Где он, этот документ?! -завопил он, ничего у себя не найдя.
Сара: - Ты сам же и выложил его, Дэвид! Выложил его на столик в холле замка в ночь твоего трусливого бегства!
Дэвид (снова стиснув её плечо): - Так пойди принеси его! И предъяви его этому сальному типу, чтобы он...
Сара: - Ничего я тебе не могу принести, - так-то, Дэвид! Докумет действительно лежал в холле на прикаминном столике, но он уже больше не существует. Я его сожгла в камине у Рокки.
- Сука! - крикнул Дэвид и дал ей с размаху пощёчину. Но не прошло и минуты, как он сам полетел кувырком, отброшенный железной рукой.
Рокки стоило немалого труда выполнить просьбу Сары не вмешиваться и дать ей самой объясниться с Дэвидом, - он кипел подобно готовому взорваться вулкану, видя, как тот ведёт себя с Сарой; щёки молодого человека пылали, а толстые руки сами собой сжимались в кулаки; когда же Дэвид ударил Сару по щеке и она вскрикнула, Рокки и в самом деле взорвался подобно вулкану; глаза его вспыхнули огнём, как у готового к прыжку хищного зверя, он резко шагнул к Дэвиду и ударом кулака в лицо свалил его наземь. Да не просто свалил - отшвырнул далеко в сторону.
Дэвид несколько минут пролежал не двигаясь, потом приподнялся на локтях. Вид у него был самый жалкий: фуражка слетела с головы, мундир был перепачкан грязью из канавки, в которую он приземлился, а под левым глазом зиял "фонарь" не хуже боксёрского - след мощного кулака.
- Эй! - закричал он, обращаясь к Рокки. - Как ты посмел ударить меня?! Я полицейский!
- Кем бы ты ни был, Дэвид Крук, - отвечал Рокки, трясясь от ярости и глядя на Дэвида так, что если бы мог, испепелил бы его на месте, - если ты до неё дотронешься или приблизишься к ней хотя бы на шаг, от тебя останется мокрое место!
- А я тебя не боюсь! - огрызнулся Дэвид, хотя в действительности испугался едва ли не сильнее, чем в ту достопамятную ночь, когда увидел Рокки-чудовище. - Я вот прикажу сейчас же арестовать тебя по обвинению в нападении на полицейского! Арестуйте этого человека, - продолжал Дэвид, обращаясь к своим товарищам, - он поднял руку на блюстителя порядка!
-Нет, Дэвид, - неожиданно вмешался Леонард. - Начальник полиции - я, и я не собираюсь никого арестовывать.
- Как?! - вскричал Дэвид, поднявшись наконец на ноги и изумлённо взглянув на отца. - Ты, папа, не на моей стороне?!
Леонард и ответил:
- Да, сынок, я не на твоей стороне. Мне уже то не понравилось в твоём поведении, - добавил он, подходя к сыну, - что ты руки распускаешь!
Дэвид: - Кто руки распускает, я?! Разве это не он только что руки распускал?!
Леонард: - Одно дело - мужчина с мужчиной, и совсем другое дело - с женщиной, как ты!
Дэвид: - Но эта ЖЕНЩИНА предала меня, изменила мне!
Леонард: - Сара никого не предавала. Фактически это ты предал её, когда бежал в страхе за свою шкуру и даже вспоминать не хотел о той ночи, а следовательно, и о Саре тоже. Окажись хозяин замка вампиром, как мы думали, получилось бы, что ты отдал жену на растерзание!.. Теперь же Сара послушалась своего сердца, а не изменила, как ты говоришь! Moй тeбe coвeт: ocтaвь Capy и Poкки в пoкoe! Они любят друг друга и доказали свою любовь не хуже, чем Красавица и Чудовище из классической сказки. Пусть же будут счастливы!
Дэвид: - "Оставь Сару и Рокки в покое!" Я так смотрю, ты любишь этого толстого Рокки больше, чем своего сына! Как будто ты не видел, что он сделал со мной! У меня щека горит, как от утюга, да ещё это тавро...
Леонард: - Мне очень жаль, Дэвид, что на лице у тебя эта штука, но скажу честно: будь я на месте Макнила, я бы точно также ударил тебя; это естественная реакция влюблённого мужчины, чью любимую бьют у него на глазах. Он и так сдерживался до той самой минуты, когда ты ударил Сару, только потому, что она сама его попросила. Попросила потому, что думала, что с тобой договориться можно. А это совсем не так, увы! Ты вёл себя не как полицейский и не как мужчина, а как избалованный мальчишка, у которого отнимают игрушку! Арестовывать Рокки я, повторяю,не собираюсь, - он и так достаточно наказан, а ударить и я ударил бы тебя на его месте.
Дэвид: - Хорошо же, папа! Ударь и ты меня, можешь даже высечь, - а я больше у тебя не служу! Считай, что я ушёл в отставку! А с твоим жирненьким любимчиком и не менее любимой твоей доченькой Сарой я САМ рассчитаюсь!
- Где же они, проклятые?! - выкрикнул Дэвид напоследок, так как, яростно обернувшись, не увидел ни Сары, ни Рокки. Во время спора отца с сыном оба влюблённых удалились в другую часть замкового двора.
Сара тихо плакала, прислонившись боком к ближайшему дереву. Она всё ещё была во власти потрясения, причинённого ей сценой ревности Дэввида. Рокки подошёл к ней сзади, обнял её за талию и привлёк к себе. Его одолевали противоречивые чувства: с одной стороны, такой, с влажными от слёз глазами она казалась ему особенно прекрасной, похожей на божество, и очень-очень дорога ему; с другой стороны, он был возмущён до глубины души тем, кто вызвал у неё на глазах эти слёзы. Теперь он однозначно не позволит Дэвиду приблизиться к ней ни на один шаг, даже если Сара опять его попросит сдерживаться! Также, Рокки решил уехать вместе с ней, - "куда глаза глядят", как он выразился. Услышав это, Сара улыбнулась сквозь слёзы.
- Я пойду за тобой хоть на край света! - сказала она. - Но ты сам... ты ведь родился и вырос здесь...
Рокки: - Да, я родился и вырос в этом замке. И в нём я имел счастье узнать тебя. Но также верно и то, что я два года, - нет, два с половиной года, - прожил в нём как узник в тюрьме, и теперь жажду вырваться из него на свободу. К тому же он больше не является таким надёжным убежищем, в котором мы можем уединиться. Теперь все об этом замке знают, - вся полиция вместе с твоим бывшим мужем, возможно, скоро узнают и журналисты.
Сара: - Что верно, то верно. И всё же... благодаря тебе, Рокки, этот замок стал мне прямо родным. Да и на кого ты свои сокровища оставишь...
Рокки: - Сокровища я оставлю, вестимо, на призрака - духа основателя этой твердыни; на того самого призрака, который превратил меня в чудовище и одновременно вернул мне рассудок. А подлинное сокровище, с которым ни одно из сокровищ этого замка не сравнится ни красотой, ни достоинством - это ты, Сара! Ты - мой клад бесценный!
- Ты тоже, - ответила Сара. - И я готова сейчас, сию минуту... уехать с тобой куда глаза глядят!
Рокки: - Это я просто так сказал: куда глаза глядят. На самом деле мы переезжаем в другое моё владение - Нью-Мак-Мэнор. Я достаточно богат для нас обоих, и даже более того. Макнил-Холл, этот самый замок с привидением - не единственное поместье клана Макнил в Штатах.
И он подвёл возлюбленную ко входу в ближайшую к ним галерею Макнил-Холла, служившую чем-то вроде ангара для мотоциклов. Заправив ближайший к выходу большой "Харли", он сел за руль, а Сара немедленно вскарабкалась на заднее сиденье. Поначалу ей было жутковато, и она хваталась за крепкие плечи Рокки; но затем быстрая езда понравилась ей, и страх сменился удовольствием. Когда они отъехали от замка уже далеко навстречу восходящему солнцу, Сара весело раскинула руки.
"Сон разума породил чудовище, а в чудовище пробудился разум".